Дальше даже рассказывать не хочется. Не успели мы толком понять друг друга, как к нам бесцеремонно ввалился сам хозяин вечера и сообщил, что меня требует к телефону некий мистер Престон.
   - Это еще что за финты? - сердито спросил я, следуя за Джоном к ближайшему телефонному аппарату.
   -Твой папаша.
   - Ты думаешь? Да, должно быть, ты прав...
   Он и был прав. Папаша звонил, потому что, видите ли, ему показалось, что я слишком поздно задержался в гостях, когда мне давно пора "попасть в объятия Морфея".
   - Это еще что за тип? - испугался я, застегивая рубашку. Оказалось, это он так "образно выразился". Ничего не скажешь, крепкий хрен этот мой папаша.
   - Я уже выезжаю, - сказал я. - Через час буду...
   - Ну уж, через час! - взбеленился мой папаша. - Две минуты ходьбы!...
   Я повесил трубку.
   Когда я пришел домой, папаша, разумеется, снял с меня стружку за трояки по языкам и географии. Но и это неважно.
   На следующее утро, только проснувшись, я сразу понесся к телефону.
   - Привет, Джон! - сказал я, как только услышал в трубке хриплый спросонья голос. - Мне срочно нужно куда-то деваться.
   - Это кто? - спросил хриплый голос.
   - Это Престон. А это кто?
   - А, здорово, Престон. Тебе что, папашка продыху не дает?
   - Именно. Давайте смотаем куда-нибудь на каникулы!..
   - Куда? И на фиг?
   Я обозвал его эгоистом. Он не понял, но жутко обиделся. Я объяснил, и он еще больше обиделся, а в конце концов мы порешили рвануть в Негофилы в "какой-нибудь дешевенький дом отдыха".
   Я за пять секунд собрал все необходимое, и мы поехали в Негофилы: я, Джон, его сестра, его девчонка (Бэбс) и еще та новенькая девчонка с вечеринки навязалась - Мелин. Я вообще не знаю, что она намеревалась делать на зимнем курорте одна, без парня, я имею в виду. Там одной делать ну совершенно нечего. Ну, вы понимаете.
   Мы собрали денег на пять железнодорожных билетов и заняли мягкое купе до самых Негофил. Сразу было видно, что обслуживающему персоналу поезда мы понравились несколько меньше, чем другие пассажиры, если вообще понравились. Так всегда бывает. Люди нашего возраста вроде бы и не люди вовсе, потому что на них можно беспрепятственно коситься, отпускать в их адрес сомнительные комплименты и при всем этом еще и шмыгать носом. Вот это меня всю мою сознательную жизнь (это последние два года) бесило больше всего. Наверное от этого я и веду себя так, "вызывающе", как выразился однажды мой папаша. А окружающие от этого только еще больше косятся и т.п. А я еще больше бесюсь. А они шмыгают носами... Вот такой замкнутый круг получается.
   Доехали мы, несмотря ни на что, нормально, без потерь, по крайней мере. Первый же пансионат, который мы встретили в Негофилах, сразу же нам подошел. Без всяких. Ну, согласитесь сами: полупустой, недорогой и неплохой. Он назывался "Гарвинский Лес". Не знаю, правда, почему лес - наверное, потому же, почему и гарвинский. Однако присутствие леса там в некоторой степени ощущалось, особенно когда выглядываешь из окна моей комнаты на втором этаже: нечто лесообразное мерещилось на том берегу озера. Озеро, несомненно, - большой плюс заведения, но большой его минус - это то, что озеро заведению не принадлежало и вообще никак к нему не относилось. Это взаимосокращалось, и в результате получался ноль, если я ничего не путаю в действиях. И само заведение так и оставалось - просто неплохим, но не больше этого. Да, это неважно.
   Зато нам очень повезло с замечательно-примечательной хозяйкой заведения: не успели мы содрать с себя куртки, как нас затолкнули в ванную вымыть руки и позвали на блины. Потрясающе. Это слово как брюки не из моего гардероба, но другого тут не подберешь.
   Столовая была даже не столовая, а настоящий бордель. Там был, даже не , догадаетесь, что. Там был стойка. Стойка бара там был, черт подери. Так что в любой момент можно было отойти от друзей, хряпнуть хоть коньячка 1883 года и вернуться как ни в чем не бывало. Я у себя дома тоже хочу такое встроить. Ну, потом как-нибудь.
   - А у вас негусто в это время года, - заметил Джон, задвигая Бэбс на стуле к столу.
   - Ага, - сказала хозяйка, предпочитая не распространяться. - Какие блины: с яблоками, с творогом, с повидлом?
   - А можно отдельно творог с повидлом? - поинтересовался Джон.
   - Нет. Они уже внутри. - Хозяйка положила на угол стола салфетки и отошла.
   Джон моргнул и спросил:
   - Кто внутри?
   - Возможно, что-то съедобное, - заметил я, разворачивая салфетку.
   А девушки тем временем обсуждали практическую сторону вопроса. Джейн сказала:
   - Комнаты должны быть дешевыми в это время года.
   - А вдруг наоборот? - сказала Бэбс, оглядываясь. - Когда мало народа, это же удобство, а за удобства обычно доплачивают.
   - Не так уж тут и мало народа, - сразу возмутилась Джейн. - Вон, смотри, за теми двумя столами тоже какие-то люди...
   - А может, это обслуживающий персонал.
   - Хрен два! Обслуживающий персонал не сажают в общем зале.
   - А вот они посадили. Может, даже специально, чтобы создать видимость неплохой посещаемости заведения...
   - Тогда мы не будем платить полную цену, потому что приходится сидеть в одном зале с обслугой...
   Тут они замолчали. Наша хозяйка принесла дымящиеся тарелки со свернутыми в трубочки горячими блинчиками.
   - О! - сказал Джон, потирая лапы. - С творогом, а?
   - А когда мы должны заплатить за комнаты? - спросила Джейн.
   - Вперед, - сказала хозяйка немедленно.
   - Это ясно, а когда?
   - Ну, сейчас.
   - Отлично. Джон, у кого деньги?
   - А сколько нужно за две трехспальные? - спросил Джон, роясь в карманах пиджака. Хозяйка достала из передника блокнот и сказала:
   - Два раза по тридцать... То есть шестьдесят. Наличными.
   - Гм... А за один трехспальный и один двухспальный?
   - Тридцать и двадцать... Пятьдесят итого. Наличными.
   - За ночь? - по-дурацки пошутил Джон.
   - За неделю, - сказала она и наверняка пожалела.
   - Значит, за койку десятку в неделю? - вежливо осведомился Джон протягивая ей деньги.
   - Чего-о?
   - Эгм. Ничего, спасибо. Кормежка отдельно оплачивается?
   - Нет. - Она даже обиделась. - Вместе. Еда и номера. Приятного аппетита.
   - Спасибо, - сказала Джейн, с изголодавшейся улыбкой нацеливаясь на блинчик с повидлом. Так, наверное, людоеды улыбаются своим жертвам. Мол, мне, конечно, неудобно, но жрать, пардон, тоже хочется.
   - Почему так дешево? - спросил Джон у присутствующих. Но так как никто из присутствующих дать ответа не мог, он поступил как типичный ученый тип. То есть, перестав дивиться на уникальность феноменального явления, поспешил воспользоваться его плодами. То есть поскорей напихаться блинами.
   Но не думайте, что я так сидел и любовался на милое семейство МиддлДжонов в процессе поглощения пищи. Я уже давно извозил голубенькую скатерть в повидле и теперь начал покрывать ее слоем творога.
   - Милен, а ты почему не ешь? - спросила Бэбс, слизывая с джоновского пальца повидло. Я отвернулся.
   - Я не Милен, а Мелин, - сказала девчонка. - И как мы разместимся?
   - Наверное, девушки в трехместном, а мальчики в двухместном, - сказала Джейн, презрительно смерив Бэбс ледяным взглядом.
   - А может... - сказал Джон неуверенно,- можно я буду в двухместном с Бэбс?
   Кошмар, подумал я, а если им в номер еще и блины с повидлом принести, страшно подумать, что там будет твориться.
   - А я где? - спросила Джейн.
   - В трехместном, как и хотела, - сказал Джон.
   - А я где?! - разозлился я. - То есть, где тогда Мелин?
   - Решайте, - сказала Мелин, откинувшись на спинку стула. Джон вытянул шею и выразительно на нее посмотрел.
   - Что значит "решайте"? - спросил он. - Дело уже решенное. У нас всего два номера. И если ты не в одном, то ты, автоматически, в другом.
   - А я не хочу быть в одном номере с Джейн и Престоном, - сказала Мелин, и мы с Джейн ее невзлюбили.
   - Почему это? - зло осведомилась Джейн.
   - Потому что третий всегда лишний, - с этими словами Милен, то есть Мелин, встала из-за стола и, отшвырнув салфетку, ушла. Мне показалось, она пожалела, что бортанула меня тогда, на вечеринке.
   - Куда это она? - удивился Джон. - Она ведь пока еще пятая.
   - А Джейн сидела красная, как вареный рак, и довольная, как тот, кто этого рака собирался проглотить на ужин.
   - Интересно, что дало ей повод сказать такое? - сказала она. Под столом почувствовал, что ее освободившаяся от туфли ножка начала прогуливаться по моей лодыжке. Я тоже встал.
   - Пойду попудрю носик.
   Знаете, в большей половине фильмов о любви режиссеры втискивают в ход повествования такую сценку, где девушка, прохлаждаясь с парнем в фешенебельно ресторане, не постесняется скинуть обувку и под столом пощекотать парню нервы. Все режиссеры и сценаристы, по-моему, без ума от этой фигни. Можно подумать будто такое случается с ними самими по сто раз на дню, и все они от этого слегка торчат, но уже немного заматерели. А мне кажется, что это затасканнейшая пошлятина, причем старая как мир. И ничего приятного в этом нет. Я, например, первый момент даже испугался, что это была какая-то крыса или мышь. К тому же Джейн были холодные ноги. Хотя, неважно.
   Когда я проходил мимо столов, одна пара у окна показалась мне знакомой, и вi дверях я оглянулся. Как раз в этот момент мужчина поднял голову, наши глаза встретились, и... меня прошиб пот. Нет, я не влюбился с первого взгляда. Я просто узнал папашу Джона. Папаша Джона меня тоже узнал и, ухмыльнувшись, крикнул на весь зал:
   - О, Чарли, старик! (Это еще надо выяснить - кто из нас старик.) А ты тут что делаешь?
   - Я? - переспросил я, подходя как-то бочком. Так я и знал: его спутница - джоновская мамаша. - Ничего, собственно. Здравствуйте.
   - Здравствуй, - сказала джоновская мамаша и мило улыбнулась. Джон говорил мне, что его мамаша меня обожает. Не знаю, в чем причина таких бурных страстей, но это все же приятно. Гораздо приятнее, чем быть невыносимым предками моей девчонки. Моей постоянной девчонки. Я быстро сочинил правдоподобную историю:
   - А я вот приехал к папе в гости и не застал его. Он уже укатил на конференцию в Болтон. Но тут чудесно, не находите?
   - О, да, очень прелестно! - откликнулась мамаша Джона, а папаша вытянул рожу, будто говоря: "Разве?". Он, конечно, не обращал внимания на такую ерунду.
   - Здесь неплохие недорогие гостиницы, - сказал он, закуривая.
   - Точно, - сказал я, так как родителям обязательно нужно поддакивать, а то они начинают сомневаться в гениальности своих слов, раздражаются, от этого у них развивается комплекс неполноценности, от которого они еще больше раздражаются и общение с ними перестает быть возможным, особенно для нас, подрастающих. - Вот я и решил побыть здесь до начала семестра. А вы давно тут?
   - Нет, всего лишь второй день, - ответила мэм Миддлджон, жестом предлагая мне присоединиться к их столу. - Но в Негофилах мы уже около недели. До этого мы были в отвратительном мотеле, который почему-то называется зимним курортом. Его нам посоветовал Ден. Больше никому это в голову не могло прийти - отправить своих родителей в такой гадюшник...
   Да, подумал я, не у всех так варит котелок.
   - ...А потом, уже собравшись уезжать, мы вдруг находим такое замечательное пристанище... Нет, тут прелестно. Думаю, мы тут задержимся недели на две.
   - Здорово, - сказал я. - Ну что же, еще встретимся. Я пойду, пожалуй. Всего хорошего.
   И это была не последняя неожиданная встреча в стенах этого заведения. Спустившись в комнату отдыха для мужчин, я обнаружил там старого знакомого Клопа, причесывающегося перед зеркалом.
   Не кричите, девушки, у меня от ваших воплей в ушах звенит, сейчас я сам все расскажу. Клоп не всегда был знаменитостью и не всегда выступал по ящику в одной программе с Джимом Фортли. Было время, когда он только-только начинал в малоизвестной группе "Рейвенз", в которой играли также Ден Миддлджон (он же Джон Кидд), некий Рыжик (довольно странный, но приятный тип), а также ваш покорный кто-угодно-только-не-слуга.
   Что бы вы сделали, если бы вдруг по воле случая столкнулись нос к носу, а если быть точным, нос к затылку, с маэстро Клопом в мужском туалете? Сначала, наверное, удивились бы. Вот и я так.
   - Клоп? - не веря своим глазам произнес я, подходя к причесывающемуся. Тот, вздрогнув, перестал причесываться, повернулся, и его физиономия растеклась в улыбке, как яйцо на сковороде.
   - Престон? - сказал он в свою очередь таким тоном, будто не верил, что это не искусный фокус, и не сон, и не обман зрения. Но я не гаркнул "Ап!" и не растворился в воздухе. Просто это было не в моем духе. Я вообще не любил выпендриваться. Я просто улыбнулся в ответ и хлопнул его по плечу.
   - Здорово, старина! - воскликнул я. - А ты-то какого черта тут делаешь?
   - Живу, - ответил Клоп, и я понял, что он, кажется, обиделся. - А сам-то?
   - Тоже живу!
   - Один?
   - Нет! В столовой прохлаждаются Джон и три девушки.
   - Зачем Джону три девушки? - возмутился Клоп.
   - Ты прав, незачем. Девушки мои. А Джон тут с родителями.
   - С чьими родителями? - испугался Клоп. Я, вообще, давно заметил, что при слове "родители" 50% подростков отделываются легким испугом, 30% впадают в истерику или депрессию, 19% бесследно улетучиваются и 1 редкий процент бросается в бездну с уступа скалы (это если подвернется что-то подходящее). Клоп же просто испугался, что уже говорило о его недюжинном характере.
   - Со своими, джон-миддлджонскими, родителями, - сказал я.
   - Он что, не мог их дома оставить? - пробурчал Клоп.
   - Нет. И все же, как ты тут оказался?
   - Приехал на каникулы, - и я понял, что Клоп что-то нарочно скрывает. - Ну, пошли, что ли к нашим?
   Когда мы поднялись в столовую, джоновских родителей там уже не было. Они, видать, удалились на покой или на какую-нибудь массовую развлекуху, так и не заприметив своего дитяти. Что же, бывало и хуже. Однажды мы с моим папашей нос к носу столкнулись в ночном баре со стрип-шоу в программе, и ни один из нас не узнал другого. По крайней мере, не подал вида. Посмотрели так друг на друга и разошлись.
   - Клоп!!! - заорали в восторге Джон, Бэбс и Джейн, поскольку до глубины души были потрясены его внезапным появлением.
   - Ты блины уже пробовал? - спросил его немедленно Джон.
   - А где еще одна девушка? - в свою очередь осведомился Клоп, смерив нашу компанию своим опытным оком.
   - Ушла, - ответил Джон. - Потому что предпочла гордое одиночество обществу моей сестры и Престона.
   - Я ее понимаю, - сказал Клоп и рыгнул, и мы с Джейн его невзлюбили. Если есть в подсознании какая-то колкая гадость, Клоп ее непременно озвучит в самом наимерзейшем варианте. С одной стороны, мы уже к этому привыкли, но он все еще продолжал нас содрогать своими перлами.
   Вечер мы так и провели, не вылезая из столовой, шумя и балагуря, пока нас не разогнала хозяйка. Причем Бэбс так "устала" от всего этого (две стопочки коньячку), что ему пришлось втаскивать ее на руках на второй этаж и тащить по длиннющему коридору до самого номера. Но вот опять отвлекусь и распространюсь на этот раз на тему расстояний. Вот мне тот коридор показался вовсе не таким длинным, как Джону, как мы это впоследствии выяснили, потому что через каждые два шага я припирал к стеночке сопровождавшую меня Дженни. И я тут подумал, что каждому путешественнику, которому и хочется и ломится объехать весь мир - ну, парням типа Магеллана - надо было взять с собой в путь по девушке, тогда бы вся путешественническая рутина не показалась такой изматывающей (ну, это кому как). Но все это не так важно.
   На следующее утро я позвонил нашему учителю биологии, с целью как-нибудь по-грязному его разыграть, но он сразу меня раскусил и сообщил мне в свою очередь, что мой папаша вчера вечером попал под машины и сейчас в тяжелейшем состоянии находится в киттенбургской городской больнице. Вы не ослышались, нет, мой папаша попал не под машинУ, а именно под машинЫ, что слабо сделать всем папашам, кроме моего. Я не в курсе, как это вышло, но оснований не верить мистеру Шеппарду (учителю биологии) у меня не было, к тому же я хорошо знал своего папашу, который уж как отчебучит что-нибудь этакое, что просто хоть святых выноси.
   Первым утренним поездом я выехал в Киттен, потому что по-другому поступить я никак не мог.
   Папаша и вправду был очень плох. Часа два я просидел в его комнате, прежде чем он пришел в себя. Он распахнул помутневшие глаза и проговорил:
   -Чарли?..
   - Да, пап. - Я перебрался с подоконника на край его кровати и стиснул его лапку в своих. - Как ты, па, держишься?
   - Держусь, - сказал папаша и закрыл глаза.
   - Ты не говори, па, если трудно, - моргая, посоветовал я. Он и не думал говорить. Он опять потерял сознание. Еще три часа я промаялся в его душной палате, а потом вышел за котлеткой, так как проголодался - уж очень это утомительное, даже выматывающее, занятие - сидеть у постели бесчувственного папаши - и, как мне сказали потом, именно в тот момент, когда я вышел, он очнулся, сказал что-то о погоде и умер.
   Есть я уже не мог. Поэтому я выбросил свою котлетку и попросил мистера Шеппарда, который тоже зачем-то ошивался в больнице, отвезти меня домой.
   - Крепись, Чарли, - сказал весь какой-то посеревший мистер Шеппард, выруливая с платной околобольничной стоянки. - Это трудно, но...
   - Да ничего, мистер Шеппард, - сказал я, засовывая нос в шарф. - Это неважно. Понимаете?
   - Да, кажется, то есть конечно, - покосившись на меня, ответил он. - Неважно...