В другой комнате отчаянно и неистово занимались любовью, - да что уж там, скажем прямо, - трахались Кастет с Анютой, которая шепчет – это чё, твой хер? Да это больше на косяк похоже; словно апокалипсис на носу, словно красный нос колдыря, словно вечный последний раз. А попросту, потому что больше негде, и вечный Кастет с вечной покупкой жилплощади и с вечным мелким прайсом в кармане, он всегда собирался это сделать, но это не срочно. На сей раз Лёнич решил проявить последние проблески этикета, сумбурно – зимой, угасающее восприятие, седьмой виток запредельности, подумалось – ладно уж, брошу и за себя монетку, я давно собирался, но это тоже не срочно. На кухне Сенич диваном скрипел, а серый котейка в ботинок не ссал по причине отсутствия ботинка, да и самого котейки, что уж там! - и в смертной битве пружины впивались в бока; А Ромыч как всегда теперь мертвецки трезвый в компе ковырялся, в системы настройках, надеясь победить её, - Систему, - наскоком. Я войду в свой дом, на пороге застыв, эх, мне бы в Шушмог, сказал Лёнич и пошёл по полю, далеко в ночной, а Шурик… А Шурик возвышался над скопищем мудил, паря гигантской тенью рюкзака, он решил на месте совершить Вторую Рюкзачную, а потому водрузить палатку прямо где стоял, даром что рюкзак, даром что Шурик его зовут, гордо возреять что твой флаг яко над поверженным рейхстагом, и спать в ней; а Лёнич вернулся, и не застыв на пороге и не поскользнувшись во имя вселенной на арбузной корочке, или на банановой, какая на хер разница, тут вам не здесь, и даже не крикнув в терпком воздухе Кастет, чё за херня, откупорил бутылку, и несмотря на встающую огромную Тень новых лиц на стене, которого – хоть его-то! – тут слава богу не было, но очень зато был виртуальный гипер-, гетеро-, гомо-, би-, сексуальный Джим, - сел на пол в позе лотоса, сделал из горла добрый глоток и громко прокукарекал - Оглашённые, Изыдите! – так что даже Шурику в уютной палатке привиделось, что это петухи на заре и пора на запись вместе с палаткой, а Сенич на пружинах во сне перевернулся; - сделал второй глоток, после третьего задержал дыхание и в эту последнюю ночь перед финальным днём записи совсем даже не финального альбома за полчаса написал для почти готового муляжа святого альбома недостающий текст под названием Шушмогский Экспресс.

Сентябрь 2006