Омар Хайам сидел на балконе своего дома и любовался ночным городским видом. На улицах было тихо, все лавки уже были закрыты, и лишь в подворотне где-то тихонько выла бездомная собака. Омар взял свою книгу со стихами, красиво обрамлённую золотыми нитями и изрёк:

– Вот оно: истинное искусство! Это то, что отличает меня от тысяч этих тупоголовых горожан, – он торжественно приподнял книгу у себя над головой, – это то, что возносит меня над ними, наконец, это то, что приносит мне славу и скромный доход… благослави Господи… и это прекрасное вино, – он немного отхлебнул из чаши, – О, как прекрасен вечер сей златой и ясный, – пустая чаша опустилась на стол, – Когда я слышу глас волшебный твой и страстный…

Омар приподнялся и направился в погреб, где у него хранились запасы продовольствия и вина. Он взял оттуда запечатанный кувшин, прихватил с собой головку сыра и побрёл обратно. Вальяжно развалившись в своём ложе, он поглощал вино и ел сыр. И снова он ощущал это приятное состояние полудрёмы, снова блажь разливалась по телу его, и мысли приятно текли куда-то вдаль, постепенно растворяясь в хмельном тумане догорающей свечки, слабо освещавшей убранство комнаты. И медленно, шаг за шагом, все эти канделябры, гобелены, камин в углу, стол и стены, – начали потихонечку исчезать из поля зрения, становясь недоступными для осязания и обоняния. Мысли Омара вознеслись куда-то вверх, высоко-высоко, за синие моря и океаны, за могучие облака, за границу горизонта, к далёким мерцающим светилам, туда, где живёт в своём королевстве кто-то один, единственный и неповторимый, тот, от кого всё и вся зависит, тот, кто Бог. И Омару привиделся вдруг он сам в белоснежном плаще, стоящий посреди светил и исполненный невиданного величия и великолепия. И глубокий, всепроникающий голос говорил ему:
– Готов ли ты последовать за Мной, сын мой?
И Омар отвечал:
– Да, Отец мой, готов. Я уже завершил все свои земные дела. Осталось незаконченным лишь одно маленькое стихотворение, но это, я думаю…
– Нет, сын мой. Заверши же его сначала, только старайся чинно напоследок. Затем я позову тебя.

Вернувшись на землю, Омар открыл глаза и изрёк:
– Ну уж теперь, когда я разговаривал с самим Богом, я могу считать себя его избранником и быть приближенным к нему настолько, насколько не дано ни кому из ныне живущих. Теперь я могу пить это прекрасное вино, любить женщин и купаться в лучах богатства и славы совершенно спокойно, в то время, как для остальных это будет непоправимым грехом! Я избранник Божий!
И он испил свою чашу до дна.

   В одном средневековом городе жил ни кому не известный поэт. Он был весьма не богат, и часто перебивался коркой хлеба и стаканом воды в день. Поэт этот, конечно, мог бы быть и не в таком ужасном положении, если бы писал стихи в манере очень известного и богатого поэта, жившего в том же городе, что и он. Поэт тот писал стихи, которые всем нравились, и вообще, были в моде и хорошо раскупались. Наш же поэт писал стихи о какой-то непонятной свободе и чести, был обходим людьми и подвергался гонениям со стороны церковной инквизиции и вскоре захворав, он и вовсе сгинул в совершеннейшей нищете и бедствии.


Читать далее: глава 9