Мы достигли южных границ огромного степного Казахстана, если считать от Москвы, на данный момент пройдено уже 3300км. Впереди Узбекистан и Киргизия. Но есть ощущение, что некоторые вещи остались за кадром; пройденный путь так огромен, что, сколько ни пиши, всё равно над тобой будет витать ощущение некой недосказанности. И всё же я попытаюсь тут что-то обобщить; вспомнить отдельные эпизоды в пути, которые трудно привязать к конкретному месту трассы или городу.

      Самое плотное общение на трассе происходило, пожалуй, с дальнобойщиками. Чем дальше мы продвигались к югу от Уральска, тем всё большее число фур приветствовало нас сигналами. Видимо, нас принимали за своих: за дальнобойщиков-велосипедистов. Зачастую отдыхающие около трассы водители подзывали нас к себе, угощали своей едой, по-братски делились с нами всем, что есть. Мы каждый день объедались дынями и арбузами. Так мы узнали, что дыни казахи едят вместе с хлебной лепёшкой – говорят очень сытно. Однажды из остановившейся на привал легковушки с русскими нас позвали на импровизированный ужин – вскипятили чай, угостили бутербродами. Нас привечали люди всех национальностей – белорусы, украинцы, киргизы, казахи… Много нам встречалось и путешественников на мотоциклах – те тоже неизменно поднимали руку в знак приветствия. Вероятно, на легковых машинах тоже большой процент путешественников, просто с виду это невозможно определить. Мотоциклисты же всегда ехали с группами и тоже с большими сумками. Как-то в асхане мы беседовали с немцами и австрийцами. Байкеры колесили уже несколько месяцев и имели вид настоящих потрёпанных дорожных волков, ночевали тоже в палатках, в степи. Зачастую очень приятно было видеть настоящее братство – в асхане встречаются водители разных национальностей. Мы видели, как казахи объясняли на русском молдаванину что-то о трассе или как заменить лобовое стекло. Белорус рассказывал нам о том, как сбил корову и как выплачивал потом ее хозяину деньги. Киргизы рассказывали мне про перевалы на трассе Ош – Бишкек… В такие моменты ощущаешь настоящее единение со всеми людьми на планете, понимаешь, что границы и языки суть условности, что межнациональную рознь разжигает лишь горстка людей, а подавляющее большинство хочет жить в мире и согласии. И все мы дети Земли, живем под одним солнцем в нашем общем доме.

      Самое время вспомнить о Шалкаре, о котором я упоминал во второй части рассказа о Казахстане. Где-то в районе Туркестана мы заехали в небольшое придорожное хозяйство купить еды и набрать воды. Навстречу вышла хозяйка с мужем, мы купили у них овощей, а нам подарили груш. С мужиком завязался обычный разговор «откуда и куда едете», который затем прибрёл новые оттенки. Мужик начал спрашивать нас, как это мы проехали Шалкар и ничего с нами не случилось? Мы удивились, и, конечно, спросили – а чем он так знаменит, Шалкар этот? На что мужик тоном знатока ответствовал: «А вы что не знали, в Шалкаре педерасты живут!». Засмеяться мы не успели, потому что последовало продолжение. Оказывается, в 90-е город был знаменит своим развитым бандитизмом, шалкарцы грабили фуры, но что более непонятно, многие просто сжигали и ничего не брали. Проверить данную информацию мы никак не может, поэтому передаю только, что рассказал нам этот несколько странный товарищ. Далее мы спрашивали его, когда же начнутся зеленые посадки, и ждать ли нам вообще лесов? Последовал ответ, что прямо лесов не будет, но зелени дальше будет значительно больше. Тут хозяин снова переключился на свои темы. «Вообще, сам я в афгане воевал. Видели какие там леса? Вот там леса так леса, стоит рощица такая в ряд, как зайдёшь на х…, ни х… обратно не выйдешь!».

      А в Казахстане, к слову, зелень началась, как я писал немного выше, в районе Кзыл-Орды, это были еще степные кустики. Но затем группы деревьев стали встречаться чаще, обычно в тени их сосредоточены дома. Где-то после Шымкента, или даже уже Туркестана наши длительные пустынные сафари подошли к концу. Начинается обжитая земля, всё чаще встречаются ухоженные зеленые островки – повсюду видна жизнь.

      Многие спрашивали нас – где же мы ночуем, и, получая ответ, удивлялись – как же можно ночевать в степи? Палатку можно воткнуть где угодно, тем более такая жара, что засыпаешь обычно без спальника, лишь под утро немного накрываясь им. По сути, и палатка там была не нужна. Неделями видя безоблачное небо, мы натягивали лишь тент, предохраняющий от мошкары, хотя и ее в основном было мало. А вот с выбором места ночевки несколько интереснее. Учитывая размеры степей, кажется, что они огромны и нигде никого нет, однако, это не везде так. Степь-то огромна, но если характер местности равнинный, просматривается она на многие километры. И иногда, в конце дня, нам приходилось проезжать много лишних километров, чтобы не вставать в виду каких-нибудь домиков скотоводов, из которых нас было бы хорошо видно. А зоркие пастухи хорошо различают малейшие детали далеко в степи. Вот так и едешь вечером, уже измученный. Думаешь – сейчас всё, сворачиваем в степь. И тут какие-то домики. Думаешь – дальше ехать? А вдруг там опять домики? Ехать назад? Назад ни один путешественник не захочет ехать, если только совсем немного. Скрыться ото всех, таким образом, удавалось не всегда. Однажды нам и на стоянку принесли помидоров и еще чего-то. Часто бывало, что нас обнаруживал какой-нибудь ранний пастух, выгонявший стадо на прогулку.

      Где-то в пути с нами произошёл такой случай. Ночевали мы еще в рощицах у дороги – вероятно, это было еще ближе к северу Казахстана. Проснулись утром, встали. По трассе никто не ездил – полная тишина. И вдруг… Громкий ба-бах! Все мы поворачиваем головы на звук – и честное слово, в такие моменты ощущаешь, что попал в замедленный кадр кино. Я увидел, как за дорогой (метрах в 50 от нас) поднялась в небо целая стена земли и всякой пыли. Секунду или две я стоял как завороженный, пока вокруг меня со стуком не начали падать булыжники; я быстро присел, спрятавшись за деревом. Теоретически, в этом месте путь одного из нас мог закончиться. Но я особо не волновался, я прекрасно знаю, что умирать мне еще рано и впереди много дел. Но каково! Мы собрались, вышли на трассу, поехали побыстрее оттуда, ведь если будет второй взрыв, а мы рядом с трассой… тут уже никакая карма не поможет) Через некоторое время стали появляться машины. Мы так поняли, что это то ли газопровод какой подземный прокладывали, то ли еще что-то такое.

      На многих трассах попадаются указатели, что машины, весящие более восьми тонн, могут проезжать только после 22х часов вечера. Теперь становится понятным обилие спящих в чайханах водителей в дневное время! Да, от такой жары не только человек, но даже асфальт может расплавиться под тяжелой фурой. Ночью тут постоянное движение.

      Алкоголь в Казахстане продают далеко не везде, лишь в некоторых магазинах, отличать которые от магазинов для трезвенников мы так и не научились. Казахи не сказать, что вообще не пьют, но если сравнивать с тотальным заливанием глаз в России – то да, пьют мало. В открытую стараются не пить даже в глухой сельской местности. Я видел, как в каком-то безымянном ауле ребята отошли в кустики и там распивали. Как они объяснили, так лучше, не светиться.

      Религиозность среди казахов, как мне показалось, развита не шибко сильно. Люди в чалмах встречаются только в крупных городах, в основном близ мечетей. Казахстан гораздо ближе к светскому государству. Уровень развития разный, конечно в городах он выше – как и везде в мире. В городах также обычно лучше знают русский язык. Казахстан имеет дружественные отношения с Китаем, многие молодые казахи едут в Китай учиться в институтах.

      Отношение к нам, русским путешественникам, везде было хорошее. Я ни разу не видел проявлений какой-то неприязни к людям другой национальности или там «ты мне еще за Советский Союз ответишь, ваша Москва во всем виновата». Такого не было нигде. И еще одна важная деталь. Нигде, подчеркиваю, нигде, ни в крупных городах, ни в полузаброшенных аулах мы не встретили ни одного проявления быдлизма не только к нам, но и между самими казахами! Когда мы ночевали в юрте на берегу озера Камыслыбаса, поначалу даже немного волновались. Пьяные казахи на берегу громко веселились, и мы опасались, что сейчас наиболее нажравшиеся пойдут «знакомиться» и будут предлагать распивать за дружбу народов. Но нет, никто к нам не зашёл, компания повеселилась и через некоторое время все разъехались по домам. Лишь единственный раз, на выезде из Уральска, нам встретились, похоже, казахские братки. Мы остановились около продуктового магазинчика купить еды. Ребята стояли около своей машины и активно распивали пиво. Как только они завидели нас, сразу предложили нам пиво, потом конечно пошли вопросы насчет нашей поездки. Да, разговаривали они грубо, вполне в стиле «братков», но грубость эта и плоские шутки относились не к нам, а к обсуждаемым предметам. В итоге мы спокойно уехали, нам пожелали удачи.

      Мы едем, едем, едем… Вдоль трассы постоянно вьётся, то приближаясь, то исчезая, железная дорога, идущая с севера на юг страны. Зачастую смотрим, как проплывает поезд дальнего следования, спешащий куда-то на север, везущий пассажиров может быть даже в Москву… Когда-то и я поеду на нем домой, именно по этой дороге. Но пока нам в другую сторону. И пора, наверное, рассказать о самых последних днях в Казахстане.

      Ночевали мы не очень далеко от Шымкента, так как выехали из него не рано. Наши поле, и, хотя везде уже виднелись какие-то домики, никто к нам не подошёл. Утро ознаменовалось тем, что один из нас пошёл сжигать оставшийся после стоянки мусор. От огня незаметно занялась сухая степная трава, когда мы подбежали, огонь было уже не остановить. За холмом была бензоколонка. Мы слегка струхнули. Поняли, что пора срочно бежать. Покидали своё барахло и быстро рванули оттуда. Когда проехали километров двадцать, чуть успокоились, пошли шутки, что скоро услышим новости о сгоревшем поле, взорвавшейся бензоколонке и троих велосипедистах, которых, вроде бы видели в то утро рядом со случившимся. Но всё окончилось благополучно, никто нам ничего не предъявил.

      Тут наша компания временно разделилась. Уже близ пограничного перехода с Узбекистаном у Тимура начала спускать камера, и никакие заплатки не помогали. Он принял решение скорее переходить границу и искать новую камеру уже в Ташкенте. Мы же с Лёничем не хотели пользоваться этим переходом, называющимся Черняевка, так как прочитали еще в Москве, что он имеет весьма дурную славу. Что таможенники, мол, издеваются как хотят. Пускают только ночью, днём заставляют жариться на солнце, снимают мзду на ровном месте, придираются и т.д. Проверять на себе мы это не хотели, да и в нескольких десятках километров на юго-запад, в районе узбекского Чиназа имеется другой переход, второстепенный. Туда мы и поехали.

      За этот период больше всего запомнилась ночевка уже перед самой границей. День клонился к закату, было решено встать лагерем, а утром с новыми силами ехать к границе. Мы расположились вот в таких холмах, которые вроде бы скрывали нас от посторонних глаз. Хотя с вершины любой их этих горок и можно было заметить нас, но в виду отсутствия жилья в этой местности это было маловероятно.

      Вечером снизошло какое-то блаженное умиротворение. Лёнич как обычно изучал свой английский, повторяя за диктором. Я же отошёл метров 25-30 от наших палаток, уселся с нетбуком прямо на теплую землю и мечтательно слушал Цоя «Камчатка». Волшебные звуки лились из динамика, и было так уютно и сладко находиться на самом краюшке огромного Казахстана, на краюшке земли, осознавать, что завтра мы попадём уже в другую страну. Здесь мы словно спрятались от всего мира, затаились в ожидании таинственного и неизведанного. Как в детстве заляжешь в лесу около железнодорожной линии, смеркается, тишина. И вот этот звук поезда - неумолимо нарастает,а ты весь сжимаешься в предвкушении чего-то огромного и грандиозного, такого, что во много крат больше тебя, больше вселенной, больше того, что вообще можно представить. А где-то очень далеко меня ждёт милый дом, дом, где каждый раз приходится начинать сначала…

      Вечером я заснял небольшой ролик, в котором, как обычно, рассказываю последние события.

      Ну а утром нас внезапно окружило огромное стадо коров, спустившееся с холмов на прогулку. Вскоре его отогнал пастух. А мы с нашими мыслями уже были там, за горизонтом, где в туманной дымке угадывался международный пограничный переход.